Через несколько месяцев после окончания школы, осенью 1969, я зашел проведать учителей в школу. Учительница английского, Наталья Анатольевна (ровесница моей мамы, 1925 г. р.), захотела со мной поговорить, но у неё был урок. Она пригласила меня на него (потом у неё было "окно" в расписании), и чтобы мне не было скучно, она дала магнитофонную катушку со словами: "Послушай, Коля, очень интересная новая музыка". Ну, чтоб мне не скучно было во время урока. Я надел наушники и обалдел. Так я впервые услышал Abbey Road. Наша школа была с английским "уклоном". Мы были самыми старшими с 5 по 10 (естественно) класс. В 1963 она (школа) сформировалась, набирали 2 вторых класса, 2 - третьих, 2 - четвёртых и 2 - пятых. Я пошел в пятый, то есть старше нас в школе не было. Учителя были исключительно хорошие, отбирались лучшие, и не по-принципу "ты мне, я - тебе". А школьный лаборант Юра включал на переменах (негромко, чтобы не мешать разговорам) Битлз. А что? Ребята-музыканты из простых рабочих семей, да и школа, где всё было написано по-английски... сходило. Потом Юра говорил, что когда приезжала какая-нибудь комиссия (его предупреждали), он не включал "закордонную" музыку. Не помню, какую первую песню Битлз я услышал. Но было это в 1964 году благодаря школьному лаборанту, старшему товарищу, Юре Алексину. Из 60-х: Помню, когда сообщили о полёте Гагарина, бабушка стояла в центре комнаты, и как на икону смотрела на "черную тарелку" - репродуктор, висевший около окна. "Какое счастье, - приговаривала она сквозь слёзы. В этот день народ вышел на улицы. Обнимались, целовались и пели песни. Напротив нашего дома в городском парке звучала музыка, и было очень много радостных людей. Бабушка с дедушкой говорили, что подобное было, когда объявили о капитуляции Германии. Никогда не любил пенки! Однажды я с родителями приехал к родственникам мамы в Орловскую область, в деревню, летом 1961 года. Мне, как гостю, насобирали в бокал с молоком великое множество этих пенок, с горкой. Чуть дурно не сделалось, к удивлению хозяев. Дома мама процеживала через марлю (или через алюминиевое ситечко), не нравилось мне вообще что-нибудь постороннее в молоке, ну а пенки - особенно. Во втором классе (1960 или годом позже) я с мамой вставал ночью, и мы шли в очередь за макаронами (или лапшой, что привезут). Давали только тем, кто в очереди. Насыпали в большие кульки (конусы) из плотной, скользкой светло-коричневой бумаги. Сонных детей было много, совсем маленькие капризничали. Очередь была очень длинная, какая-то женщина раздавала малюсенькие листики с номерами очередных. Взрослые говорили, чтоб на руках не писали… В школе, в младших классах, ученикам давали по булочке, белого хлеба в магазинах не было. Такие длинные очереди мне пришлось видеть еще раз, во времена горбачевского «сухого закона» второй половины 80-х. В третьем классе (в 1961 году) наша пожилая и заслуженная (два ордена: Ленина и Трудового Красного знамени) учительница (Клавдия Павловна) была в шоке, когда увидела, что мы стали зачеркивать в учебниках слово «Сталинград». Прошел 22 съезд КПСС. Многие не могли осознать, как это «вынести Сталина из Мавзолея»?.. Родители вспоминали, что до войны они тоже зачеркивали в учебниках разных «врагов народа». Но чтобы самого Сталина… Конечно, это было событие. Шушукались, что один институтский учитель истории, бывший папин одноклассник, не смог этого пережить и покончил с собой. Несколько раз ездил в один и тот же небольшой (3 отряда) пионерский лагерь «Ленинец». Он находился сравнительно далеко за городом, в сосновом бору, на возвышенности. Внизу были озера и небольшой хутор. Мы (несколько человек) убегали и катались с местными ребятами на деревянных лодках – плоскодонках. Ловили и варили раков. На хуторе нас угощали парным молоком (дескать, в городе такого нет) и деревенским хлебом. Кайф запомнился на всю жизнь! В 1961 году была денежная реформа. У меня накопилось 14 рублей «своих денег». Это было, если не состояние, то весьма существенная сумма для меня. После обмена мама дала мне узенький, похожий на фантик рубль, и ещё 40 копеек. Ну, полное разочарование! В 1964 сняли Н.С.Хрущева. В споре класс разделился на два лагеря. Одни были сторонниками официальной версии – «ушел на пенсию по состоянию здоровья», другие утверждали, что его сняли, и здоровье здесь ни при чём. Родители сторонников второй версии знали то, что не печаталось в газетах. В 1963 очень прискорбно было услышать об убийстве президента Кеннеди. Его ценили за то, что не развязал третью мировую войну. Классная руководительница говорила (я учился в 5 классе), что он был хорошим президентом, участником второй мировой войны, и мир ему был очень дорог. В середине шестидесятых попробовали ввести дубинки, но как-то быстро отменили. У милиционеров «чесались» руки – очень хотелось применять, часто совсем без необходимости. Я видел, как два милиционера били дубинками подростка, который пытался перелезть через забор, чтобы попасть на футбол. Худенького, висящего на высоком металлическом заборе парнишку, избивали двое совсем не худеньких милиционеров. Болельщики возмутились, с милицией была крупная стычка, перевернули патрульную машину. Поговаривали (вполне возможно), что крепко досталось упавшему на улице от сердечного приступа полковнику КГБ. Так или иначе, но дубинки просуществовали тогда не долго. Не готовы были тогда «внутренние органы» к ним. По воскресеньям, в начале шестидесятых, в цирк – шапито (летний вариант, в парке напротив нашего дома) приезжали колхозники. Под окнами выстраивалась вереница грузовиков ГАЗ-51 и каких-то ещё. Из кузовов вылезали нарядно одетые, в крепдешиновых платьях, женщины. Им помогали также празднично одетые мужчины. Грузовики были украшены лозунгами (на бортах и выше) и еловыми ветками. Однажды прохожий, остановившись, стал смеяться, глядя на задний борт грузовика. Пассажиров в кузове не было, и нам из окна не видно было, что это его так развеселило. Мы с папой вышли. Сзади грузовика стояло и улыбалось уже несколько человек. Сначала не дошло, а потом видим – над задним бортом прибит лозунг: «Обгоним Америку по молоку и мясу», а на самом борту мелкими буковками: «Не уверен, не обгоняй». В шестидесятых в нашем подъезде, на 3 этаже, жил с семьёй (жена и две дочки) Павел Михайлович Катуков, в прошлом боевой летчик, капитан. Занимали они 16 метровую комнату в трёхкомнатной коммунальной квартире. Отец Павла Михайловича – Михаил Ефимович Катуков, маршал бронетанковых войск, дважды герой Советского союза, проживал в Москве. Властям было известно это родство, и Павлу Михайловичу сходило с рук то, за что другого точно бы наказали. Над входом в парк (напротив дома) подвесили громкоговоритель – «колокол». Музыка гремела целый день. Павел Михайлович два раза сбивал этот громкоговоритель из охотничьего ружья. Оба раза с ним проводились беседы. «А почему это он мне в окно вещает, да так громко?!» - возмущался Павел Михайлович. Третьего раза не было, «колокол» убрали, а вскоре началась и повсеместная «борьба за тишину». Отец Павла Михайловича подарил ему после войны трофейный двухместный «Фиат» кабриолет. Машинка была компактной и очень интересной. Водители дивились яркому свету её больших фар. «Такая пигалица, а светит, как большая»! Павел Михайлович катал нас, кучу мальчишек, по кварталу. Звал он своё транспортное средство «Муссолини». Во дворе школы, в самом начале шестидесятых, стоял грузовик – «полуторка». Иногда его заводили, и он куда-то выезжал из двора. Мы забирались в кабину и крутили руль, представляя, что едем. Запомнилось то, что кабина была деревянная, обитая снаружи кровельным железом, а половинки дверей в дверных проёмах запирались изнутри на задвижки. Эта темно-зеленая машина уже тогда вызывала интерес, как очень древняя. Вполне возможно, что это была и не «фронтовая полуторка», а из тех, которые в революцию возили красногвардейцев.
Категория: Рассказы | Добавил: nicolai (13.02.2009) | Автор: Николай Епифанов
Просмотров: 775 | Рейтинг: 0.0/0 |
Всего комментариев: 0
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи. [ Регистрация | Вход ]